Лечу с Тамарой в Москву, продаю акции Газпрома и покупаю новую машину, «пятнашку», едем на ней в Новый Уренгой.
Еду в город Надым и устраиваюсь там главным инженером в какую-то компанию. Они хотят, чтобы я оформил документы на получение лицензий для открытия ПИЛ, работаю дома, делаю документы, всё свободное и рабочее время провожу с Тамарой. Едем с ней на машине в Екатеринбург за одной лицензией и в Москву − за другой.
Приезжаю на объект главным инженером, оказывается, там всё дерьмо, воды нет, жрать нечего, в душе течёт кипяток. Самое главное, скучаю по жене, работать не могу, всё время бухаю, увольняюсь через месяц.
Устраиваюсь в Новом Уренгое начальником ПИЛ. Лечу на самолёте за теми же лицензиями в Екатеринбург, потом в Москву, на этот раз − с водителем. Кроме лицензий надо ещё купить «буханку» и приехать на ней обратно. Едем с водителем в Чебоксары к нему домой, бухаем, нахожу там какую-то бабу.
Приезжаем на этой «буханке» в Новый Уренгой, и я бухаю всё время. Пошёл в кабак и встретил там бандюгана, который когда-то трахал мою первую жену, а я у него её увел. Он теперь бизнесмен, вспомнил прошлое и приказал своим шестёркам разбить мне морду.
Второй раз иду в другой кабак и мне снова разбивают морду, чтобы снять с меня норковую шапку. Жить стало просто невозможно!
Беру Тамару, едем на машине отдыхать. Приехали к ней в город, живём там четверо суток, я ночую в вытрезвителе четыре ночи, жизни вообще не стало!
Поехали на турбазу «Эммаус», недалеко от Твери, купил лодку с мотором. На турбазе меня хотели пристыдить, типа, сколько можно пить, имейте совесть и не шумите. Достаю канистру с бензином из багажника, отвечаю, если я ещё раз от вас услышу что-нибудь такое, то оболью, на хер, ваш «Эммаус» бензином и сожгу! Вроде отвязались, про совесть больше не упоминают.
Делаем с Тамарой шашлыки на природе возле реки. На улице ночь, жена меня долбит, поехали на турбазу. Я пьяный настолько, что не вижу дорогу.
Достала она меня так, что завожу машину и резко сдаю назад. Машина с обрыва перевернулась и утонула в реке. Какие-то рыбаки вытащили меня и жену из машины, только кот остался внутри.
Еду в Тверь, беру эвакуатор, достаю машину, кот оказался живой, только кусаться начал. Привожу машину на автосервис, жду, пока сделают.
Приехали в Новый Уренгой, боюсь на улицу выходить, сижу с белой горячкой, жизни больше нет, надо разводиться, жена вся в слезах, и я тоже.
«Не хочу расставаться с тобой, зарази уже меня своим СПИДом и давай подохнем вместе, не хочу я больше жить!»
Сдаю анализы, нет у меня ничего. Баба из Чебоксар, с которой я познакомился в командировке, прилетает ко мне в Новый Уренгой, сидим на кухне втроём и пьём, жена купила билет этой бабе, и она свалила.
У жены сносит крышу, у меня тоже, дерёмся каждый день.
Жена уезжает на поезде домой, в вагоне открыта дверь, она плачет.
Я просто вою как волк во весь голос и уже ничего не соображаю.
Еду на машине пьяный, врезаюсь в мост, машину разбиваю, делаю какой-то ремонт, еду в Москву, сдаю её в магазин и покупаю новую «Ниву-Шевроле».
Всё, жить больше не могу и не хочу. Вспоминаю бабкину идею, что нет слова «не могу» − есть слово «надо», но мне − не надо, вот в чём всё дело! Пью всё время, белка долбит меня без конца. Мой рабочий переезжает жить ко мне в двушку, тоже на белке, бухаем вместе, он в одной комнате спит, а я − в другой. Водитель заправляется соляркой, как будто нам нужно куда-то ехать, я подписываю ему путёвки, как будто мы ездили, он едет на вокзал и продаёт эту солярку, покупаем водку.
Я пошёл на вечер «кому за тридцать», чтобы найти бабу, и не смог там десять минут продержаться, выпил джин с тоником, ничего не помню.
Через какое-то время я снова пошёл на этот вечер, не успел зайти, как на меня какая-то баба набросилась. Я спрашиваю: «Ты кто, что ты хочешь от меня?» Она отвечает, что в прошлый раз я улетел с джина и не помню ни хера, а она меня ждала, ходила на этот вечер каждый раз.
Ладно, пусть будет у меня хоть какая-то живая душа, не помешает. Бабе этой далеко за 40, дворничихой она работает, зовут Лайла.
Рабочий мой переехал жить в общагу, водитель уволился.
Живу с Лайлой, она вдова и оказалась хорошая дама. Пошли на вечер «кому за 30», Лайла танцует лезгинку, все ей хлопают, в танце она выглядит шикарно.
Какой-то хороший человек порезал на моей «НивеШевроле» три колеса.
Едем знакомиться с детьми Лайлы, прихожу в себя немного, ремонтирую колеса. Дети шире меня в два раза, ни хрена себе дети, веду себя прилично.
Звонит мать из Москвы, спрашивает, долго ли я собираюсь так жить? А какой-то выход есть? Всё, закончилась моя жизнь и на хер мне ничего не надо. Мать говорит, можно продать двушку, где я живу, и купить однушку в подмосковье, что можно всё изменить, что мне всего 32 года.
Ты, мама, шутишь, наверное, мне 32 года? Этого просто не может быть!
Звоню: прилетай и продавай, я не соображаю ни хера. Прилечу через две недели, приходи в себя и квартиру приводи в порядок. Легко сказать: «Приводи в порядок», а как это сделать?
Еду за своим рабочим, бухали вместе, поехали квартиру приводить в порядок вместе. Покупаем щетки, средства, разделили пол в квартире на квадратные метры и моем ровно по одному метру за один раз, потом по рюмке водки с огурцом. Потом ещё по метру и опять по рюмке водки. Так две недели, пока всё не помыли. Лайла приехала и шторы постирала.
Прилетела мать, сидим на кухне, я пью водку. Неделю еще, и я пришёл в более-менее приемлемое состояние. Отвожу к Лайле варенье, грибы, соленья − десятки банок, что Тамара заготовила. Пора ехать в Москву, по дороге до конца в себя приду, Лайла плачет.
Надо ехать через город Тамары. Заехал к ней отдать три тысячи, должен был. Какая она всё-таки красивая! Посидели в машине полчаса молча, и еду дальше.
Приехал в Москву, в кармане ровно одна тысяча рублей, что делать, не знаю. Покупаю водку, сигареты, сок, открываю жёлтые страницы, звоню куда попало. Говорят, приезжайте сегодня, получите пятьдесят тысяч аванс и валите работать на Сахалин. Пятьдесят тысяч, да хоть на Северный полюс!