Прихожу в отдел кадров, показываю бумагу, что я такой хороший и перспективный был сварщик, и они меня сами посылали в Москву учиться на инженера по сварке. Вот бумага ваша, вот диплом с отличием. В отделе кадров даже разговаривать со мной не стали. Я какую-то тётку в коридоре поймал, спрашиваю, что мне делать? Запишись на приём к господину Пудину. Тот сказал, что времена изменились, и отправил меня к начальнику отдела рабочих кадров.
Начальник отдела рабочих кадров предложил мне чаю и вакансию сварщика, если ты мудрый, то поймёшь, а если дурак, то это надолго.
Устроился я сварщиком, да ещё и на разряд ниже, чем до института. Отработал два месяца, и моя фрустрация проснулась. Поехал в Москву в отпуск, пробухал там месяц и обратно. Начал я деградировать, пошёл по бабам, да по самым пропитым, старше меня, так прошло девять месяцев.
Варили с Александром ёмкость в ночную смену, это бочка такая, размером с трёхэтажный дом. Я с одной стороны варю, Александр − с другой. «Пойдём покурим?» На улице февраль, метель, снег, у меня шапка кроличья, в мех надуло снег. Снег растаял, пока курили, и шапка насквозь промокла. Я эту шапку одел, сверху маску и пошёл варить. Маска не опускается, потому что примёрзла к шапке, и шапка не снимается, потому что примёрзла к волосам. Отогрелся в бытовке, смену доработал и пошёл в трест увольняться.
Управляющий, господин Мазепа, спрашивает: «Почему решил уволиться?» Отвечаю, что где-нибудь устроюсь инженером, не для того я учился шесть лет, что бы у меня шапка к волосам примерзала. Раньше у меня высшего образования не было, не было шанса, и приходилось терпеть, а теперь у меня есть диплом, так на фиг, мне в демократию играть? Господин Мазепа говорит: «Лети в отпуск, не увольняйся».
Через три недели получаю телеграмму «Вызываетесь инженером ПИЛ». Что это такое, я не знал, оказалось Полевая Испытательная Лаборатория.
Приезжаю в ПИЛ, там половина пьяных в стельку, другая половина пьяных наполовину. Начальник, Жилкин, за пустым столом сидит, достаёт литровую бутылку водки, там осталась треть. Выпивает он эту треть из горла и просит меня посмотреть в моём столе «Орбит» без сахара. Я нашёл, дал ему, и он уехал до конца дня домой, на следующий день − то же самое происходит.
Прилетает заместитель начальника, Шудра, и начинает ко мне цепляться по поводу и без повода и руку свою тянет поздороваться, а рука у него как жаба. Да, попал я, однако, ну ладно, пусть год пройдёт, а там − посмотрим.
Приезжает красивая дама, старше меня на восемь лет, зовут Надя. Я смотрю на неё и понимаю, что на ней пробу ставить негде.
Вызывает меня Севрюга, главный сварщик, начинает песни петь, что ПИЛ от рук отбился, начальник пьёт как сволочь, заместитель сам по себе сволочь, рабочие пьют круглосуточно и по городку шарахаются и никакой управы нет. Я вижу, что он − мерзкий тип, и у него игра какая-то подлая, пытаюсь уловить её суть. Он предлагает мне сделку, типа, поможет мне стать начальником, а я, потом, в его подчинение пойду со всей лабораторией. Ну, в общем-то, я не против, потому, что моя зарплата двадцать тысяч, а у начальника − сто.
Как бы между делом про Надю спрашивает, нравится она мне или нет? Я говорю, дама красивая, слов нет, но она ведь с начальником управления живёт, с Чернюком? «Знаю я этого Чернюка, он − не начальник, а тряпка». Говорит, что обработает Надю, и будет она со мной. Ладно, договорились, будем играть в твои игры, а почему не поиграть?
Прошло какое-то время, я сижу в кабаке, и мне эту Надю пьяную вручают. Вот только тебе можно доверить такое сокровище. Завтра воскресенье, работать ей не нужно, пусть пьёт, но домой ты её обязан притащить, а то на улице холодно, замёрзнет. Проводил, конечно, дама оказалась опытная. К примеру, я только подумаю, вот вышла бы она сейчас в своей короткой юбке и налила бы мне полстакана коньяка, а вот и она!
Начали мне звонить незнакомые люди и предупреждать, что они знают эту Надю, и когда её муж умирал от рака, она уже была с другим. Другие говорили, что уважают мою мать и звонят, потому что хотят предупредить, что Надя − такая дрянь, мне и не снилось. Ладно, сам разберусь, без доброжелателей.
Мне надо было лететь в командировку в Москву. Вначале мне денег не давали, потому что Надя попросила бухгалтершу не давать, а то пропью, потом я узнаю случайно, что у меня свадьба в октябре. Но меня никто не спрашивал, хочу я или нет? Она в администрации уже договорилась, что нас распишут прямо на Ямбурге. Я спросил Надю, она говорит, что хотела сделать мне сюрприз. У неё личный зубной врач и личный парикмахер. Я становлюсь везде известным благодаря ей, только мне всё это на хер не надо.
Полетел я в командировку в Москву с двумя работниками лаборатории. Надо было приехать в институт по контролю сварки и получить там свидетельства об аттестации, сидим на Ямбурге в аэропорту.
Никифор, за 50, рост − метр девяносто, в плечах здоровый, одет в костюм.
Антон, за 40, рост − метр с кепкой и толстый, кило 120, одет в футболку.
Сидим в буфете и пьём водку, самолёт задерживается. Антон жрёт салат, и кетчуп с майонезом падает ему на футболку. Объявляют посадку, бежим. Прилетаем в Москву, на улице дождь, стоим у трапа, мокнем. Я в кожаном плаще, у Никифора костюм промок насквозь, у Антона по футболке растекаются оранжевые пятна от кетчупа.
Приехали в гостиницу «Измайловская», вечер, часов семь. Я пошёл решать вопрос о разводе с женой, давно уже пора, а эти двое остались в номере. Долго слушал в кабаке истерики жены, но хватит уже, надоело, не хочу я с тобой жить и не буду. Приезжаю в номер часов в одиннадцать. Дверь не открывается, потому что бутылками завалена, в номере две голые проститутки. Антон спит в ванной в своей пятнистой футболке, Никифор пьяный в трусах ходит. Я проституток выгнал, говорю: «Никифор, давай спать, завтра в институт ехать к профессору, учиться, Антон пусть так и спит в своей ванной». «Давай выпьем?» «Давай, наливай по последней».
Утром, часов в семь, бужу Никифора, он проснулся кое-как, и сразу − похмеляться. У меня тоже голова трещит. «Наливай, и пошли Антона будить». Оказывается, Антон футболку поменять не сможет, потому что он сумку в аэропорту на Ямбурге забыл. Никифор достаёт из-под матраса свой костюм, мятый весь, как из задницы. Я спрашиваю: «На хер ты его под матрас положил, он же вчера мокрый был?» Тот говорит: «Деньги там, от проституток спрятал».
На улице Антон пропал, потом смотрим − идёт пьяный с авоськой, сетка такая в клеточку, полная пива, нашёл такси, говорит, за сто рублей. Приходим к такси, оказалась «Ока». Я водителя спрашиваю; «Как мы поместимся в твою «Оку»? Тот говорит − деньги нужны, поехали. Едем потихоньку, пиво пьём. Антон говорит: «Сейчас вот пиво выпьем, бутылки повыкидываем и легче станем, машина вверх поднимется». Ага, мечтай, поднимется она, пиво-то в нас останется.
На ВДНХ колодец протекает, и говно течёт прямо по дороге, лужа глубокая. Мы в ней застряли, в машине вонь, вода плещется под ногами, водила говорит, толкать надо. Идём, толкаем по колено в говне.
Приехали в институт, профессор охренел, когда нас увидел. «Кто тут, − говорит, − главный, пойдёмте поговорим». Спрашивает: «Почему Никифор весь мятый, как из задницы?» «Потому, что вчера был дождь, и он промок насквозь, а вечером костюм спрятал под матрас от проституток, чтобы деньги не украли».
«А почему Антон весь в пятнах?» «Потому, что он жрал салат на Ямбурге, а кетчуп падал ему на футболку, а потом он свою сумку забыл в аэропорту, а ночью в гостинице в ванной спал, и переодеться ему не во что».
«А почему пиво в авоське?» «Потому что нам похмелиться нужно было, не умирать же теперь в этой командировке».
«А почему говном воняет и брюки мокрые?» А потому, уважаемый профессор, что ехали мы к вам сюда в «Оке», и она застряла в луже на ВДНХ, а там колодец протекает и нам пришлось её толкать».
Профессор говорит: «Давайте документы, я удостоверения вам выпишу и можете быть свободными. Вы же не будете учиться?» «Профессор, делайте удостоверения, мы подождём». Через полчаса он вышел с готовыми удостоверениями.
Через месяц я звонил этому профессору, хочу к вам послать учиться тридцать человек. Он ответил, что не надо присылать тридцать, пусть один кто-нибудь приедет, и он ему передаст ровно тридцать удостоверений.
Прилетел я из командировки, оказывается, Надя переселила меня к себе в квартиру, а оттуда, где я раньше жил, она меня выписала. Все мои вещи у неё в комнате по шкафам развешаны. «Да, − думаю, − попал я с этой дамой. И на хер не пошлешь, вроде как благими намерениями она выстилает мне дорогу прямо в ад. Что делают в таких случаях? Правильно, надо сделать так, чтобы она меня сама на хер послала. Ну, это я умею». Нажрался как свинья и вот не помню: дал я ей в бок или нет? Уснул в плаще и в ботинках на её кровати.
Просыпаюсь, Нади нигде нет, вещей моих тоже нет. Коньяк стоит на столе и под бутылкой направление лежит в другую комнату. Ну, пошёл я тогда, раз всё так замечательно решилось, и бутылку коньяка забрал.
Севрюга, главный сварщик, не знал, что мы расстались, сказал, что она − старуха, мне стоит открыть глаза и посмотреть на её жопу, а заодно − и на зубы. Я не понимал этой игры, ведь он сам свёл меня с этой дамой, а её − со мной.
В отделе у Севрюги работал, Андрей, меня поселили жить к нему, и он разъяснил мне в чём здесь суть тонкой политики. Я вылез из сварщиков и меня никто не знает. Для того, чтобы заработать популярность честным трудом, нужно работать десять лет, если вообще это возможно.
Севрюга сделал так, что за один месяц обо мне на Ямбурге узнали все. Севрюге нужно моего начальника убрать, а меня пропихнуть на его место. Я спросил: «Почему тогда нужно делать так, чтобы мы теперь с Надей расстались, какая ему, на хер, разница?» «Потому что Аббас, главный инженер, сегодня искал Надю, а её нигде нет, и он спросил с сарказмом: “Где эта невеста грёбаная?”» Севрюга уловил, что Аббас её не очень уважает.
Надя вернулась к Чернюку. На День строителя организовали пьянку в тундре, она была очень красивая, в белом костюме. Чернюк за ней ухаживал как настоящий джентльмен. Может, стоит её вернуть? Не стоит, забудь её на хер.
Похоже, господа правильные люди, что вы все − в большом дерьме, прогнила и воняет вся ваша поганая жизнь. Те люди, которых я встретил на строгом режиме, намного честнее и порядочнее вас.
Жилкин, мой начальник, попросил съездить с ним в Иркутск и помочь ему купить «Тойоту». Там они дешевые и прямо из Японии. Мы графики отпусков подстроили, чтобы месяц вместе совпадал. Решили встретиться в Москве и лететь в Иркутск. С первого захода не получилось, потому что Жилкин прилетел пьяный, и я был пьяный, решили отрезветь и встретиться в Москве через неделю. Наконец, через неделю трезвые летим в Иркутск. Я говорю: «Поллитра взял, на всякий случай, если не хотите, так я сам выпью». «Наливай уже», − и Жилкин достаёт литровую бутылку «Кузьмича».
Иркутск начался с проституток. Я раньше никогда не пользовался их услугами, а Жилкин, наоборот, всегда брал только их. «Иди, − говорит, − найди и привези». Я нашёл одну брюнетку и одну блондинку, ему на выбор, а он вытолкал одну мне. Я пока был трезвый, стеснялся, потом нажрался и пошло. Мы всё время брали девочек, ездили на Байкал, я там купался ночью в ледяной воде, были в доме отдыха, и хрен знает, что творили. В доме отдыха Жилкин поставил «Доширак» в пластиковой упаковке на плиту разогреваться и к нам приезжали пожарные.
Закончилось тем, что одна девочка украла у Жилкина все деньги, которые он отложил на Тойоту. «Да и хер уже с ними, наливай, всё равно ничего не изменишь».
Я влюбился в Оксану − красивая молодая девочка, недавно начала свою карьеру. Она тоже влюбилась в меня, и четыре дня мы были вместе. Я сказал ей, что заберу её, пусть увольняется. Не знаю, зачем я советовался с людьми? Все думали, что у меня едет крыша и отговаривали меня. Оксана звонила, сказала, что уволилась и ждёт меня. Потом какая-то баба звонила, вымогала деньги для Оксаны, я послал их всех на хер и не поехал.
Через несколько лет я был в Иркутске, и мне рассказали, что Оксана работает на прежнем месте, и она уже совсем не красивая: сидит на игле. У меня возникло чувство вины, потому что не забрал её себе, как обещал.
Жилкин получил из суда бумагу: ему предписывалось отчислять 33 процента на алименты. Он решил ничего не платить, уволился и ушёл на пенсию.
Меня назначили начальником, и я стал понимать, что такое работать с людьми. Опыта руководящей работы у меня нет, связей нет, поддержки нет. Люди со своей завистью и жадностью приходят и доносят на своих друзей, все хотят ночные, переработку, отпуск летом, и, с другой стороны, начальство что-то требует постоянно.
Первое дерьмо: когда Шудра, мой заместитель, орал и метался, что не его поставили начальником, а меня. Одну бумагу он написал в Минздрав, что я переоблучаю людей и не контролирую дозы радиации, а вторую бумагу отправил в ФСБ, что я перевожу источники радиоактивного излучения с нарушениями инструкций. Мне понадобилось два года, чтобы от меня отстали разные комиссии.
Второе дерьмо: когда мне начальство приказало увольнять рабочего, который пил несколько месяцев. Рабочий оказался героем афганской войны, кидал в стенку нож.
Третье дерьмо: когда я этого рабочего уволил, надо было отдать его шестой разряд кому-то из других рабочих, кто работает с пятым.
Четвертое дерьмо: когда один рабочий с ножом пришёл к другому, а тот − в милицию пожаловался.
Далее я перестал считать дерьмо, потому что оно было везде и каждый день.
Мне нужно было отправить самолётом радиоактивные источники с Ямбурга в Тюмень. Самолёт пассажирский, вахтовый, я в шесть утра источники привёз в аэропорт и сдал их в самолёт, чтобы никто их не видел. Тётки в аэропорту мне документы подписали, и я пошёл к начальнику.
Начальник аэропорта сказал, чтобы я шёл на хер, ничего он не подпишет. Я объяснял, что всё законно, но он и слышать не хотел, сказал, что командир корабля тоже не подпишет. Я позвонил Аббасу, тот господину Келину, и самолёт задержали. Ящики с источниками вытащили из самолёта на площадь, и все пассажиры охренели. Подходят ко мне люди и плюют мне под ноги: «Я думал, ты мужик нормальный, а ты − последнее говно, и никогда тебе я больше руку не подам». Да иди ты на хер уже со своей рукой, не до тебя сейчас, в задницу её себе засунь!
Аббас вызвал меня, и мы пошли к господину Келину. Тот звонит в Москву директору Газпромавиа. Снимайте, говорит, начальника аэропорта и назначайте другого, что бы он документы срочно подписал и экипаж пришлите новый. Приезжаю в аэропорт, начальник аэропорта грустный сидит и факс перед ним лежит, что он уволен. Я пошёл к заму, тот все документы молча подписал. Другой экипаж прилетел, и командир на документах поставил свою подпись. Тётки из аэропорта говорили, что я − сволочь, потому что их начальнику сам Брежнев медаль прикручивал за освоение Арктики.
Улетели мои ящики, и я вздохнул с облегчением, но оказалось, что рано. Через неделю мне звонят из аэропорта Тюмени и говорят, что договора нет у Тюмени с Ямбургом, поэтому источники летят в Новый Уренгой. Еду 300 километров, жду источники, а потом их мне не отдают, потому что во всех документах написано про Ямбург. Правдами и неправдами я их получил. Еду в «буханке», с источниками, облучаюсь по полной программе, дозиметр не затыкается. Служба безопасности Ямбурга меня тормозит, и всё по новой начинается. Три часа ночи, а мне ещё перезарядку этих источников делать и опять облучаться, а утром в трест надо идти докладывать. Я пьяный, потому что радиация легче переносится, когда пьяный, но кому что объяснишь?
Заместитель управляющего меня вызывает и говорит, что на меня теперь все смотрят, и я должен быть приличным, не бухать на людях и баб не трахать всех подряд. Найди одну бабу и с ней живи, напишите заявление, что когда-нибудь женитесь, и я дам вам отдельную комнату. Легко сказать, найди, а где я её найду, когда одни шлюхи вокруг?
Пришла ко мне в субботу вечером Тамара. Говорит: «Хочу тебя, вот сама пришла». Как я могу девушке отказать? Раньше она, правда, с Андреем трахалась, моим соседом, а теперь − вот, решила со мной. «Заходи, пива у меня много, водка есть, и сосед в отпуске, только пожрать нет, завтра спать можно − выходной». Пожрать она приготовила, рыбу пожарила, картошку и чего-то там ещё, и всё очень вкусно. Такого шикарного секса, как с ней, я никогда не видел и даже не знал, что так бывает. Просыпаюсь, башка трещит, похмелился, на столе записка, вот тебе каша на завтрак, обед на кухне, а ужин приду и приготовлю. Пишем с ней заявление на отдельную комнату.
Отмечаем новоселье, я музыкальный центр купил, музыка орёт, куча бывших баб приходит и все желают нам счастья. Часа в два ночи Тамара снимает туфлю и кидает мне в морду. Каблук морду мне пробил, кровь везде, фингал. Одеваю солнцезащитные очки и иду на совещание. Аббас говорит: «Сними очки, что это ты их нацепил?» Снимаю, фингал светится, и перегар на десять метров.
Полетел в Москву и свидетельство о разводе забрал из ЗАГСа. Бывшая жена, Ксения, орёт и бьётся в истерике. Морда у неё такая противная, оскал злобный, я ужаснулся, как я жил-то с ней? Восемь лет прошло с тех пор, как женился, и ведь любил её когда-то! Как это у Природы получается? Это же какие очки любви надо было одеть на меня и какими гормонами напичкать, чтобы я любил вот эту бабу? «Да пошла ты на хер, дура, не ори уже, а то прибью тебя». А она орёт и не затыкается, типа: «Я тут трахалась всё время с этим вот, он такой интеллигент и врач, и хер у него больше, чем у тебя». «Да иди ты уже, вконец достала, сволочь. Пойду я уже куда-нибудь сам, чтобы тебя не видеть и не слышать». Денег у меня только не было, зарплату не перечислили.
Пошёл я, для начала, в банк и сделал запрос на канадские десять тысяч долларов, что лежали в австрийском банке. Сказали, что через несколько дней придут. На все оставшиеся купил водки и пошёл на скамейку во двор. Там какая-то баба сидела, убежала, когда я нажрался. Пошёл на вокзал спать, на Комсомольскую, там с каким-то мужиком познакомился, типа местный бандюган. Пошли мы с ним, водку допили, потом ещё где-то достали, потом ещё, проснулся в электричке часа в четыре утра. Башка трещит и на макушке шишка, денег нет, печатка у меня была золотая, тоже нет. Да и хер с ним со всем, но похмелиться-то где взять? Пошёл, бомжей нашёл каких-то, спирт мы пили мерзкий, и спали где-то на газоне.
Несколько дней я так пробичевал и вижу: идёт моя бывшая жена. «Какого хера тебе тут надо?» «Извини меня, я была не в себе, так получилось, пошли домой». «Да пошла ты, иди уже к своему врачу, интеллигенту с большим хером». «Хорошо, звонили из банка, твои деньги из Австрии пришли».
Пошёл я, их все снял, в гостиницу устроился, помылся, выпил хорошей водки и купил «Жигули» шестой модели и первый в моей жизни сотовый телефон. Ездить я особо не умел, поэтому загнал машину в гараж к знакомому.
Пришли бумаги из Австрии, из канадского посольства, предлагалось лететь на собеседование. Я полетел в Вену на несколько дней, собеседование прошёл, сказали: «Жди формы и проходи медкомиссию».
Полетели с Тамарой в Москву, моя бывшая мне вещи какие-то отдала, мужик её новый, который врач с большим хером, принёс сумку и швырнул мне её в метро. Чего так швырять-то? Я что-то плохое сделал тебе? Мою бывшую жену берёшь себе, она теперь с высшим образованием, а знал бы ты её раньше, дуру. Жена бывшая отдала мне документы и ключи на машину.
Сели на эту «шестёрку», кое-как я её завел. В какомто сарае поставили музыку, сигналку и поехали в Питер. Тамара оказалась замечательным другом, попутчиком, невестой, никаких проблем. Я был рад и счастлив, что она у меня есть.
Из Питера решили ехать на машине в Новый Уренгой. Проезжали Мордовию, машина перевернулась и улетела в болото. Ночь, вытаскиваю Тамару из машины, тащу её на обочину, потом ныряю несколько раз в болото, деньги собираю, всё плавает в машине и рядом с ней. Останавливаю КамАЗ, прошу отвезти в кабак поблизости, там от нас все нос воротят.
Да идите вы все на хер, приличные люди этого поганого общества, ну что вы за дерьмо такое? Только бандиты, похоже, и есть в этом мире, с кем вообще можно разговаривать по-людски. А что ты ожидаешь от людей и почему? Да потому, что сам бы я в такой ситуации помог кому угодно.
Я подошёл к местным братанам, и они согласились нам помочь без лишних слов. Я купил коньяк и пил его из горлышка, пока мы ездили.
Братаны отвезли нас в больницу, где жене сделали рентген и загипсовали ногу. Потом они нашли нам гостиницу, в ней я оставил Тамару. Мы поехали на место аварии, а там уже были менты и начали наезжать на меня, что я пьяный.
«Да трезвый я был, когда ехал, а после того, как в болоте поплавал, конечно, пьяный, что мне теперь, воспаление легких получать?» «Алкотест давай, кровь сдавай, она тебе не жена, уголовное дело за нанесение повреждений». «Да пошли вы все на хер, вот вам пять тысяч рублей и отвяжитесь от меня».
Я загнал раздолбанную «шестёрку» к братанам в гараж, потом разберусь с ней, и они отвезли меня в гостиницу. Утром поехали с женой на такси во Внуково и улетели в Новый Уренгой.
Пришли бумаги из Австрии, из канадского посольства, предлагалось пройти медкомиссию. Я полетел в Москву, прошёл и выслал результаты в Вену.
Мать получила квартиру в Подмосковье, готовилась выйти на пенсию и там жить. В очередной отпуск я решил полететь для начала к ней, а потом к Тамаре, которая тоже была в отпуске.
Что-то случилось со мной в этот раз: прилетел к матери, и мне стало плохо, а выпил всего-то два пива. Мать вызвала частную скорую помощь и меня увезли в больницу. Это была частная психушка за пять тысяч рублей в день. Я открыл глаза и увидел, что лежу под капельницей и на моей кровати сидит красивая дама. «Ты − кто, и я − где?» «Ты в больнице, я − твоя соседка, лежу в палате рядом».
Пролежал я там две недели и потом закодировался от пьянки на год.
Разговор с психиатром показал, что у меня много психических штук, которые должны принадлежать взрослому, но также много и тех, которые должны принадлежать подростку. Ну да, такой вот я ненормальный.
Психиатр меня от этой дамы-соседки отговаривал, типа, она тебе не пара. Зачем я его слушал, не понимаю?
Зачем я вообще людей слушал?
Кодировка − это фигня, забухал я месяца через два в десять раз больше.
Пришли бумаги из Австрии, предлагалось пройти дополнительную медкомиссию, сдать анализы на ВИЧ и на гепатит С, потому что курю и имею татуировки, прошёл всё, отправил.
Полетел разбираться, что с моей машиной. В Рязани нашёл механика в автосервисе, рассказал ему про аварию, спросил, сколько будет стоить ремонт. Механик говорит, что при такой аварии ремонт будет стоить 80 тысяч плюс эвакуатор. Новая «шестёрка» стоила 105 тысяч, не было смысла делать ремонт, и я решил оставить машину братанам.
Сижу в Рязани, в парке, с двумя проститутками. Идёт старая карга мимо нас, вид у неё сумасшедший, начинает орать на весь парк: какую она видит на мне порчу, и только отец Поликарп архимандрит сможет её снять. Она сама тоже снимает, но не в таких масштабах, как у меня. Я спрашиваю бабку: «Где отец Поликарп живёт, как мне его найти?» Она дала адрес, я запомнил. Надо приезжать в субботу утром, он проводит молебен о болящих.
Возвратился на Ямбург. Бухаю по-чёрному, всё надоело, фрустрация прогрессирует. Смотрю в окно, а там тундра, снег и ни одного дерева нет. Зимой всё время темно, солнце встаёт и через час садится.
Поехали с Тамарой в отпуск, хотел на ней жениться. Пришёл в ЗАГС, заявление не берут, потому что среда − выходной. Разозлился, плюнул на пол, на хер послал сотрудниц. Дома участковый ждёт меня, поехал я на 15 суток.
Хотел жениться на Тамаре второй раз в её городе. Пока к свадьбе готовились, она меня каким-то другим именем назвала. Разгромил всё, платье швырнул в лужу, стол перевернул, с её родственниками подрался, свадьба отменяется.
Успокоился чуть, помирился с Тамарой, сидим в гостинице молча, пьем херес. «Поехали в Иркутск и там поженимся, в третий раз уж точно повезёт». Приехали, спокойно, тихо прошла свадьба, был только мой дядька и его баба. Теперь у меня есть третья по счёту жена, она − девушка на 10 баллов из 10 возможных.
Опять пришли бумаги из Австрии из канадского посольства, предлагалось пройти медкомиссию заново, потому что с момента прохождения первой прошёл год. Надо было менять загранпаспорт, потому что мой скоро заканчивался, я прикинул все «за» и «против» и не поехал.
Забрать Тамару в Канаду я не мог. На хер мне Канада без моей Тамары? Что я делать там буду: на бензозаправке машины заправлять или в супермаркете убираться? Платить мне будут полторы тысячи долларов, а сейчас я получаю три с половиной. Идите-ка вы на хер, Канада, вместе с Австрией, пойду я лучше выпью.
Управляющий треста, которого я уважал, ушёл на пенсию с почётом. Теперь управляющим будет Аббас, бывший главный инженер, а вместо него теперь будет Гнилюк, и оба они гады.
Звонят мне на работу из поликлиники на Ямбурге: «У вашей жены обнаружен ВИЧ». Твою мать, такого дерьма у меня ещё не было. «В соответствии с нашими правилами вы обязаны сдать анализы». Да пошли все на хер, когда в отпуске буду, сдам их в Москве, и привезу. На Ямбурге все друг друга знают, у меня появилось ощущение, что на меня смотреть все стали по-другому, увольняться надо. Сдаю анализы в Москве, нету у меня ВИЧ, живу с женой обычной жизнью, не предохраняюсь, плевать я на всё хотел и на жизнь мою тоже.
Полетели с Тамарой в Анапу отдыхать, гостиница − пять звёзд, всё круто. Я начал бухать, а соседи стали жаловаться. Нас переселили в другой номер, потом опять, потом опять, и, в конце концов, дали отдельный коттедж, чтобы я никому не мешал. Попал я в Анапе в психушку на ночь, перепил, и мне было очень плохо. Утром девушки в психушке рассказывали, что у меня одеяло всю ночь падало, и они мне его поправляли.
Освободился я из этой психушки с девушками и попал в вытрезвитель. Да что же это такое стало твориться в моей жизни, вообще её уже не стало! Купил в Анапе жёлтую «Волгу», доехал на ней до Москвы, и она развалилась.
Две недели придется жить без Тамары: она едет в Ноябрьск, в клинику для ВИЧ-инфицированных − на полное обследование.
По поводу моего отпуска организовываю пьянку и рыбалку с коллективом лаборатории на Обской Губе. Едем с пьянки обратно, моя служебная машина в песке застряла. Вызвал аварийную, сказали, что людей вывезут, а всё остальное − мои проблемы.
Лаборант мне вызвался помочь, бывший военный, я и не замечал его раньше, а он, оказывается, мужик надёжный. Пробуем одним трактором вытащить машину − не получается, пробуем другим − вытащили.
Водителя моего ранило, пока машину вытаскивали, везу его в больницу. Машину помыли, в гараж загнали, водитель будет жить. В понедельник всё начальство настроено против меня.
Гнилюк издаёт приказ: «За использование служебного транспорта в личных целях − лишить премии, тринадцатой зарплаты и всех премий в течение трёх лет». Ну, ни хера себе! Вы служебный транспорт не используете, что ли, в личных целях?
Все меня долбят на работе, всем от меня чего-то надо, а мне уже ничего ни от кого не надо, отвяжитесь от меня, уволюсь я скоро, чтобы вас не видеть и не слышать!
Переживаю по поводу новой работы, смогу найти её, когда уволюсь? Один из моих рабочих сказал мне крылатую фразу: «Умный в жизни наживётся, красивый − натрахается, а дурак − наработается». Понимаю, что я − дурак, и в жизни − наработаюсь.
Пить начинаю строго в 18.30, как только рабочий день закончится. Выпил один раз в 18.00 и сразу же звонит Гнилюк: «Приезжай, что это ты сегодня на полчаса раньше пить начал?» «А откуда вы знаете?» «Да, везде у меня есть свои люди». Понятно, что какой-то говнюк доложил ему из моей лаборатории. Сейчас почти все люди говнюками стали, да и раньше, похоже, были, просто маскировались. «Не могу приехать, машины у меня нет». «Я тебе сейчас пришлю свою».
Еду, тяну время, полчаса мне надо выждать и уволиться самому, а не по статье. Со статьёй потом работу не найдёшь. «Пиши объяснительную». «Что писать?» «Пиши, как есть». «Хорошо, на кого писать?» «На меня пиши». «Лист испорченный, дайте другой» … «Нахожусь в нетрезвом состоянии в 18.35».
Гнилюк спрашивает: «Чего ты хочешь?» «Хочу уволиться с Ямбурга». «Может, ещё передумаешь?» «Нет, задолбали вы меня уже». «Пиши заявление». «Вот − заявление». «Две недели надо будет отработать». «Хорошо».
«У меня к вам просьба, я недавно аттестацию проходил перед комиссией Газпрома, там заключение, что я грамотный специалист, полностью соответствую занимаемой должности и тридцать подписей. Не могли бы вы мне сделать копию?» Вот здесь-то и нашла коса на камень.
«Не понимаю, я когда-то сделал что-то плохое лично вам, ничего не сделал? Что же ты, гнида поганая, всё время меня долбишь, сдохнешь ты, гад!»
Гнилюк − сдох, через несколько месяцев разбился на машине, всмятку.
Аббас − сдох, от инсульта.
Севрюга − сдох, от тромба.
Чернюк − умер, от инфаркта.